Время

[Littleminx 533]

Небольшой рассказик из реальной жизни, но подправленный под тематику игры

В начале было слово…

первая строка книги Нового Завета Евангелие от Иоанна

Девастатор разрезал завихрения волн, и мутные брызги времени, припорошенные всполохами огня, расплывались по обшивке ковчега. Два глаза неустанно следили за бешенным буйством красок и цветов. Они оторвались от объемного иллюминатора, только отвлеченные шумом открывающихся дверей. В каюту прошмыгнулл ординарец.

— Сэр, — волнуясь произнес он — в этом районе начала двадцатки наблюдается всплеск активности антивременных полей. В конце девятнадцатки был большой разрыв, который вызвал эту нестабильность. Сейчас во временном потоке опять наблюдаются пять катализаторов нестабильности. Они постоянно расходятся во времени по спирали Энштерна. Возможны мы попадем в сильные временные выбросы.

— Значит рассчитайте траекторию... — приказал капитан. И задумавшись, добавил — Время всегда лечит свои раны…

Он снова посмотрел на экран. Шла старая комедия с Дейлом Слово.

Слово... Опять это слово… В начале тоже было слово... Но слово не только в начале, оно было и в конце. Слово сначала рождает, потом убивает, оно гремит и шелестит, громко взрывается сумасшедшим огненным смерчем и тонет в потоке звенящей тишины.

Амебы устроены так, что постоянно перестраивают свои клетки. Их тихий разговор слышен нам. Это божественная тишина ночи. Она всегда разговаривает с нами интимным шепотом листьев и пугающим криком совы, редкими фантастическими завываниями ветра. Что и о чем хочет поведать нам этот неизвестный голос?

Может он хочет поделиться с нами тайнами о сотворении мира? Или непринужденно смеется над человеком, который наивно считает себя столпом вселенной? Человеком, так и не сумевшем победить такую малость — время. Время, каждое мгновение, взрывающееся миллионом осколков, которые разлетаются, сметая все и вся на своем пути…

И эти неуклюжие руки, что порой нервно собирают эту мозаику, неловко подбирая такие похожие грани, но не в силах собрать ее правильно и выяснить простую истину. Истинную причину постоянного появления плавающих производных и нарастания итераций…

Первые итерации...

В начале было слово… И это был отборный мат портового грузчика...

Припав к самому краю приборной панели, Метью Лайт смотрел на строгие очертания линейного крейсера, который появился совершенно внезапно из пространственного континуума.

За те короткие три минуты, что прошли с момента, когда Метью заметил знакомые признаки выхода объекта из подпространства, Лайт все-таки успел сделать три важные вещи, потом грязно выругался ,напрочь обесточил весь корабль, в надежде скрыть его от радаров, и наложил в штаны.

Патрульный линейный крейсер землян зловеще нависал над кораблем Лайта, а ведь как все удачно начиналось...

А ведь все так удачно начиналось...

Метью Лайт понуро стоял перед тремя большими шишками. Субординация сейчас требовала абсолютного молчания, и он молчал.

— Теперь вы понимаете, что на ваши плечи, Метью, ложится эта ответственейшая миссия. Положение на наших фронтах очень хорошо вам известно, и я надеюсь вам не надо объяснять, что сейчас для нас, как говорится, хороши все средства. Ваша миссия очень проста. На маленьком девастаторе вы пробираетесь к планете ХХХL-01, становитесь на ее орбиту и только потом, там вскрываете наш конверт, в котором мы изложили вашу дальнейшую миссию. Ваш маршрут до планеты XXXL-01 определен и проложен нашими лучшими стратегами на навигационной карте. Вынужден все-таки предупредить вас, что эта миссия имеет высший гриф секретности и говорить о ней — преступление. Вылет у вас завтра в 167.78. Теперь вы свободны, капитан.

Конечно, субординация и Кодекс требовали от Метью склонить хвост под углом 45 градусов и, развернувшись на 180 градусов, четким, как ему казалось, строевым ползом преодолеть те пять метров, что отделяли его от входного шлюза. Вместо этого он просто флегматично повернулся и вышел. Лайт совершенно не был бы против того, чтобы его остановили, обругали, может быть и дали по морде, а потом посадили в карцер, впаяв дисциплинарное взыскание. Но нет, его просто отпустили. Вывод однозначно напрашивался сам собой и очень простой - для них он был уже мертв.

Лайт прямиком направился в казармы. Срочно необходимо было все обдумать и подготовиться к возможным неожиданностям, а что они будут – тут он не сомневался. По дороге, он заметил странное оживление у дальних ангаров. Толпа техников, что не часто можно было увидеть, возились у старых, давно списанных кораблей.

— Эй, Мет! — окликнул его давнишний старый друг Руд — и тебе тоже?

Он кивком указал на синий конверт, краешком выглядывавший из кармана. Мет зло опустил хвост в знак согласия.

— Что-то сдается мне, сегодня такой конвертик получило всё наше гребаное отделение...

— И Никос, Никос, — с ненавистью прошипел Лайт, углядев такой же конверт в руках, стоявшего у входа в казарму капитана.

— Блин, чего вы с ним не поделили? — развел руками Руд.

Лайт ничего не ответил, сопя молча прошел мимо Никоса, не наградив того даже взглядом. Он прошел прямо к своему спальному месту и открыл свой шкафчик. Рука бережно коснулась выцветшей голографии. Он в который раз нежно посмотрел на неё. Воспоминания вновь накатились на него давно знакомой жаркой волной. Саблез… Мер... Никос... Селезана... Луизана... Никос... Рейга... Мер... Время....

Время…

— Время! Пап... а пап! Сколько времени? — кричал запыхавшийся Саблез.

— Еще совсем рано, сын... Иди-ка лучше сюда. Вот, возьми эту вещичку.

— Вау!! Часы, пап... Это же твои часы...

— Да, сын. А до меня они были часами твоего деда, а ему их подарил твой прадед... Эти часы хранят мечты твоего прадеда, мечты твоего деда, мои мечты , а теперь и твои и надеюсь что и твоих детей... Храни их, сын.

— Спасибо, пап...

Рейга сложив на груди руки, ласково смотрела на своего первенца. Она улыбнулась и подошла к сыну.

— Не волнуйся так, сынок. Ты обязательно поступишь. Ты станешь хорошим командиром своим ребятам. А вот это мой подарок тебе - она протянула ему пластиковую коробку, в которой лежал новый костюм гимназиста Центрального Института Внешних Миров...

Вдруг, нарушая всю торжественность этого момента, раздался громкий хлопок и за ним взрыв хохота.

Метью только сейчас обратил внимание на нешуточную потасовку своих младших отпрысков. Рядом с диваном, Селезана сидя верхом на Мере, мутузила его

— Ах ты, ты.... Что ты сказал Торсингу..? Ты сказал, что я вчера уехала жить к родственникам на Сурами, и чтобы он сюда больше не звонил.... Да я тебя...!!!

— Зато теперь ты не будешь занимать по полдня болтофон, — отбиваясь от нее смеялся Мер — и я смогу спокойно поиграть по нему со своими друзьями...

***

“Не пора ли идти?” — Метью поднял замутненный взгляд от голограммы и взглянул на часы. Нет, время еще оставалось.

Он осмотрелся. Казенные палаты, в которых сейчас располагалась их часть, были до войны обыкновенным сараем. Ферма, наскоро переделанная под казармы, поле, засеянное шпамсом — в аэродром... Боль сжала сердце Метью. Он увидел Никосона. Рядом с ним крутился Андр Ац...

Поступил...

— Андр Ац — прокричал капитан, стоящий на середине площади.

Перед ним стоял строй бритых пацанов, их физиономии были напряжены и все они, казалось, ждали чего-то... Нервно выстукивали хвосты по мостовой.

— Мал Вно...

— Старк Зук...

— Беньо Меш ...

Метью знал отца Меша. Он взглядом поискал того в толпе, что стояла вокруг пацанов. Толпе их родителей. Нет, не видно. Наверное, Райн Меш стоял где-то на другой стороне площади.

— Верт Дол...

— Шкло Парс..

— Зис Ис...

Он продолжал слушать... Вся площадь слушала капитана. По мере того, как имена были произнесены, оживала некоторая часть толпы, в то время как другая становилась все грустнее...

— Саблезу Лайнс — прокричал капитан и Метьюс почувствовал, как Рейга сжала его хвост своим. Глаза Саблезу вспыхнули веселыми искорками, и он гордо выпрямился... Ведь он поступил... Он прошел...

Внутренний свет...

Он прошел в противоположный конец коридора. Это было сложно, ибо Метью заставил себя пройти мимо Никосона. Но сидеть на месте, в этом странном ангаре, смотреть, в потолок и чувствовать боль этого места…

Метью вышел на свежий воздух. Несколько горинульсов стояли у дороги, их серо-фиолетовые иголки слабо светились в лучах заходящих солнц. Метью вдохнул их аромат, сжигающий изнутри и заполняющий, казалось, такой теплотой и внутренним светом…

Метью вдохнул их аромат… Он сидел на скамейке, прямо перед своим домом и наслаждался тишиной и покоем, а также ароматом горинульсов, что посадил давным-давно у самого дома.

— Пап, — прошептал Мер, сидевший рядом. Двойное Солнце их мира — планеты Земфа, заходило, отбрасывая на песчаник странные двойные тени — одну очень темную, другую более светлую.

— Пап, — я подал документы в академию.

— Но тебе же только четырнадцать? — прошептал Метью.

— Я исправил дату в свидетельстве о рождении — сын улыбнулся отцу — и уже прошел вступительные экзамены. Когда они узнали, что мне 14, был страшный шум, но бектор Сайнс решил все же взять меня. Все что нужно — это ваше с мамой согласие.

— Она не против?

— Нет, но послала меня к тебе.

— Я подпишу его.

— Ура — прокричал он, вскочил на ноги и высоко подпрыгнул.

И в этот момент произошло что-то волшебное. Горинульсы, что стояли вдоль их дома, внезапно распустились и тысячи тысяч листочков засеребрились на них. Сладкий, пьянящий запах ударил в ноздри. Легкий порыв ветра сорвал листья и закружил их.

Мер запрыгал в этом хороводе и начал выкрикивать что-то:

Пульсирует сок и питает тебя

Ты чувствуешь времени пульс....

Когда расцветает, солнца любя,

В твоем дворе горинульс.

В круженьи иголок, что в листья

На миг, лишь превратятся в саду...

Один только раз, в один только день

В одном только году...

И запах его пронесет сквозь печаль,

И горе, и радость, и страх,

Тот кто увидит этот момент -

Тысяч иголок крах...

На дорожке показалась Селезанна.

— Фу, какой он еще ребенок — простонала она и зашла в дом...

Большой ребенок...

Да, он был тогда ребенком... Метью улыбнулся и взглянул еще раз на голограмму, что держал в руке.

Он был таким ребенком… И так внезапно исчез из дома, став лучшим учеником своего курса. И, пожалуй, всей академии.

И во всем превзошел своего старшего брата. Метью снова взглянул на голографию.

Саблезу, старший сын, был на ней так серьезен. И тут по плечам Метью забарабанил дождь….

Война...

В дверь его кабинета кто-то забарабанил. Когда недовольный Метью оторвался от книги “Жизнь Квакстофобий” и открыл дверь, он увидел серьезное, прямо-таки озабоченное лицо Саблезу.

— Отец, — прокричал Саблезу с порога — война! Война! Земляне напали, пап.

Cтолько всего пронеслось в голове, но главное — недоумение, и какое-то странное напряжение. Руки сами потянулись к новостнику.

— Сегодня части Земной Конфедерации встали на прикол возле планеты Бомаше. Вероломные земляне вторглись на наши территории и нарушили Единый Союз, что был заключен на бортах Первых Кораблей...

В комнату вбежала счастливая Селезанна.

— Папа!!! — прокричала она, — Папа!!! Торсинг сделал предложение...

— Тихо, доченька...

— В связи с этим объявляется частичная мобилизация населения. Мобилизации подлежат лица, достигшие 18-ветнего возраста, пола мужеского, а так же все курсанты училищ и академий...

— Но... Что... — вскрикнула Селезанна — Значит Торсинг пойдет служить... И Саблезу... И Мер... Голограмму! Голограмму на прощанье...

— Все будет хорошо, Селезанна, — прошептал Метью прижимая ее к груди. — все будет хорошо...

В тот далекий день женихи и невесты не ждали положенный срок перед вступлением в брак. В тот самый день Селезанна Лайнс и Ви Торсинг поженились.

Сын...

Торсинг! Ви Торсинг! Метью не поверил своим глазам. Заключенный лагеря Беренье. Предлагался Комитету для обмена военнопленными на уровне 8. Решение утвердительное на самых высоких уровнях. Он поболтал Селезанне, но не застал ее дома. Прибывают в 134'1 на Вегу Фелтиста — нейтральную для обеих сторон планету... Собрав остатки денег, Метью купил на них билет на Вегу. Селезанны все не было. И он поехал сам.

В салоне штополета он сел рядом с иллюминатором. Красота полета вновь привлекла его, напомнив молодость, когда он зарабатывал деньги на обучение в академии перевозкой жуков с Церы на Дорку. Он неплохо управлялся тогда с ботанолетом, мог при случае водить почти все малотоннажные суда. В конце концов, он накопил требуемую сумму и осел на Земфе, женившись на Рейге — его сокурснице.

А внизу расстилались старые фиолетовые леса горпатий с полосками вьюнковых деревьев листры, кажущиеся серыми горинульсы. Белые проблески озер и прудов, вдоль которых бродили жуки и пижоны. Все было так спокойно и мирно. Они все уменьшались и уменьшались, и вот остался лишь лик планеты. Салон закачался, и сама Земфра быстро исчезла из вида.

Мир взорвался тысячей маленьких солнц, и глаза застлал туман. Даже земля под ногами кажется исчезла из вида.

Метью смотрел на друга Саблезу — Беньо Меша. Тот держал на руке часы, что подарил Лайнс своему сыну, так казалось недавно...

— Возьмите, он носил эти часы как талисман, на груди. Саблезу летал на истребителе. В тот раз мы охраняли большой санитарный корабль, что отвозил тяжело раненых на базу. Внезапно на нас напал крейсер. Крейсер землян. Крыло истребителей – все, что у нас было. Фазеры и торпеды — лишь малая толика их мощи. Мы сражались насмерть, но нас становилось все меньше и меньше.

Это был безвыходный бой. Но Саблезу придумал выход. Он дождался момента, когда земляне начали выпускать торпеду. И детонировал ее своим выстрелом.

Крейсер землян взорвался изнутри. Он разлетелся на тысячи кусочков, и этот взрыв превратил корабль Саблезу в пыль. Но сам он еще жил. Жил еще пять часов... Мы искали его, но груды металла вокруг глушили маяк. Тот сектор, где нашла его автоматическая фабрика, был прочесан майором Никосоном. Он не заметил вашего сына. Маяк глушился обломками… Он забыл взять эти часы в тот бой… И мы опоздали на два часа... Всего на два часа...

Опять время...

— Всего два часа! — вскричал Метью. — Они оставили мне два академических часа! Чертова война… Как жить на два часа в неделю?

Первое неудобство от войны Метью ощутил, когда в их родном институте распределялся бюджет. Все программы, не связанные напрямую с войной, было приказано закрыть. Оставшихся же денег едва хватило на программу выскочки Пойсена, который разрабатывал ранее вакцины от разных болезней.

Но это было лишь начало. За собранием последовало прекращение финансирования института. Денег в итоге не нашлось и на Пойсена. Собрание можно было и не проводить.

Денег на жизнь тоже хронически не хватало. Метью пришлось работать, разгружая челноки, приходящие с Ложи и Геры, и черт еще знает из каких мест. Это позволяло едва сводить концы с концами. Это и их огород. А ведь прошло не так мало времени с начала войны…

Прошло всего два месяца с начала войны, когда флоралет «Листочек», на котором служил Торсинг, попал в засаду у маленькой звездочки под не менее поэтичным названием «Метелочка». Селезанна долго плакала, но на следующий день выяснилось, что Торсинг не погиб, а попал в плен. Он и еще 30 членов экипажа. Из полутора сот.

И теперь Метью стоял в длинном зале, где происходил обмен. Рядовой на рядового. Церемониал начался.

— Берп Вырп — прокричал землянин на противоположном конце.

— Василий Камышев — прокричал стоящий рядом капитан.

Вырп отделился от стоявших напротив заключенных и пошел навстречу Василию, они пересеклись посередине зала, и пошли каждый в свою сторону.

— Херш Икол.

— Рейнольд Батлер.

Всё казалось таким скучным, но внутри Метью разгоралось пламя. Он с жадностью ловил имена, слетающие с уст землян, и ждал.

И вот он дождался:

— Ви Торсинг — прокричал землянин.

Лайнс жадно посмотрел на толпу соотечественников, стоящих за спиной землянина. И увидел того, кто вышел вперед.

— Это не он! Не он, — взметнулось в голове — Как это. Это же не он. Какой-то чудовищный обман. Какая-то чудовищная ошибка.

А тот, кого назвали Торсингом, шел, опустив голову вниз, и не смотря по сторонам. Но вот он, словно нехотя, поднял голову и увидел глаза Метью. И вновь опустил глаза вниз и продолжил идти.

Метью почувствовал, что ноги отказываются его держать. И пошатываясь он вышел на улицу. За спиной он услышал торопливые шаги.

Его нагнал тот самый «Торсинг». Он поплелся рядом, и вяло спросил:

— Ждали Торсинга?

Лайнс подтверждающе качнул головой.

— Я — капитан Про Мисс — проговорил он.

Лайнс подтверждающе качнул головой.

— Ви был хорошим солдатом, но у «Метелки» нас ждала засада. Когда мы появились в ее окрестностях, нас сразу же атаковали. Первый же выстрел пробил командирский отсек. Большинство умерли в первые секунды. Ви умер тогда.

Лайнс подтверждающе качнул головой.

— Я не мог спасти их. Мы же были кораблем снабжения. И летели в нашем глубоком тылу... Я только стал капитаном…

Лайнс подтверждающе качнул головой.

— Когда они захватили корабль, я назвался Торсингом... Вы же знаете, что они делают с офицерами... С теми, кого они называют Зверями…

Лайнс только качнул головой.

Снова война...

Военачальники только качали своими головами. Война набрала обороты. Флот терял планету за планетой. И неудивительно, что вскоре объявили мобилизацию и представителей достаточно зрелого возраста.

Метью не долго собирал вещи. Их было немного...

Он попрощался с Рейгой, обнял Селезанну. И отправился служить младшим начальником биоэнжайна крейсера с лаконичным названием «Жало». Он поднялся на груз, сваленный в доке, чтобы осмотреть место своей будущей работы. Лайнсу показалось, что в конце названия корабля были когда-то выбиты еще три буквы, но он не был в этом уверен.

Его взгляду открылся большой крейсер, имевший инверсионный двигатель, основой которому служили два вида розалий — красные и серебряные. Безусловно, этот тип крейсера не был простым ботанолетом. Он использовал сложную систему катализаторов, чтобы заставить работать розалии в качестве основной движущей силы. При этом красные розалии вырабатывали энергию, в то время как серебряные усиливали ее до нужной величины и хранили ее некоторое время.

Работа была проста. Для нее не требовалось специальных знаний. Уход за розалиями. Составление катализаторов, борьба с сорняками, которые никак не могли вывестись с их корабля. Поддержание рабочей температуры.

Все было бы нудно. И достаточно просто, если бы не его прямой начальник Декстер.

— Начальник отдела биоэнжайна. Декстер! Декстер, — выло радио — пройдите к Коматору Генералусу.

— Метью, — кричал неподалеку Ферш. — Мет! Куда потянули Декстера? К чему это???

— Ей, занимайся своим делом. Розалии вянут. Осторожно, не обожги руки...

Их крейсер летел к месту крупной битвы. Два флота — их флот и флот землян встретились невдалеке от Примы Коррапт и обменивались лазерными лучами, торпедами и прочим мусором, что был в избытке накоплен на кораблях.

И надо же такому было случиться, но уже на подлете к звездной системе, неподалеку от Ониса, навстречу их крейсеру, вынырнули из подпространства два земных крейсера.

Вой сирены приказал всем задраить отсеки. Так, в первый свой бой, Метью командовал отсеком в отсутствии Декстера, которого тревога застала на мостике.

Сперва все шло нормально. Метью даже не прибегал к катализаторам, благо серебряные розалии запасли много энергии. Но вскоре розалии начали бурно желтеть, что говорило о том, что в них вырабатывался токсин. Следовало воздействовать на цветы авикурой, расширяющей поры цветка, но ключ от склада Декстер унес с собой на мостик. А розалии начали становиться коричневыми, еще немного и они взорвутся под воздействием своих далеких сородичей — красных розалий.

А неподалеку разносится крик капитана, который требует энергию.... Энергию на выстрел, энергию на щит, энергию для удержания воздуха, в пробитых врагом отсеках. Умрут розалии, воцарится вакуум, умрет вся команда крейсера... Кто раньше, кто позже... Умрут так же бессмысленно, как Саблезу... Хотя есть ли хоть в какой-нибудь смерти смысл?

Решай, Лайнс. От тебя зависит жизнь экипажа.

Бой был кровавый. Крейсер отстреливался. Энергии хватало и на выстрелы и на щит... Хватало ее и на поддержание жизни в разрушенных отсеках. И никого не волновало, откуда бралась энергия на этом корабле…

Никого не волновало это, хотя Ферш погиб при взрыве 3-ей левой полки с серебряными розалиями, а весь отсек биоэнжайна лежал на полу, истекая кровью. Ибо Метью был ученым и придумал-таки способ вывести токсины из розалий, не повредив их метаболизму. Для этого подходила обычная кровь...

И крейсер выстоял. Напавшие трусливо поджали хвосты, и еле двигая своими разбитыми корпусами, поспешили скрыться в подпространстве, оставив «Жало» неподалеку от Оникса, в трех часах хода до Примы Коррапт.

Раненых наскоро подлатали, и уже через час корабль вновь направился к месту назначения.

Когда «Жало» подобрался к месту своего назначения — Приме Коррапт, бой уже закончился.

Лайнс подошел к иллюминатору и огляделся вокруг. Ужас охватил его. Он еще не видел такого. Тысячи искореженных кусков металла летали по своим орбитам, кругом тысячи мертвых... Походные фабрики уже начали расчищать этот созданный искусственно пояс астероидов. Бруски металла появлялись из их чрева достаточно быстро. Но жизнь... Тысячи жизней погибли, а сколько чудесных розалий закончили здесь свой жизненный цикл.

И внезапно обрушилась на него новость, что обрадовала и заставила забыть о прошедшем недавно бое. Рейга, его Рейга, родила ему дочьку. Луизанну... Это было… Да… Это было…

Да… Это было…

Все это было так давно... Так давно, что казалось расплывчатым и неясным. Однако стоило лишь чуть-чуть задеть воспоминания, как они наваливались буйством красок и боли. Всё это было так давно...

А сейчас он висит в космосе, над странной планетой принадлежащей врагам.

Метью оторвал взгляд от корпуса патрульного крейсера. Земляне, похоже, не заметили его. Будем надеяться, что его выход из подпространства восприняли, как простой флунктуационный всплеск отражения, вызванный проходом оригинала невдалеке от временной оси.

Ему определенно повезло. Крейсер нависал над ним, а поскольку основные радары находились по его бокам, то, ботанолет как раз попал в мертвую зону приборов. И, похоже, он вовремя выключил питание корабля. Его, кажется, не смогли засечь ни детектором ЭМВ, ни детектором АВВ. Похоже, все не так страшно. Он вытер пот и поправил вылезший из кармана запечатанный синий конверт. Вскрывать его рано. Он еще не вышел в расчетную точку…

Прошло еще несколько томительных минут, казавшихся Метью часами. Наконец, он заметил, как медленно, словно нехотя, начало разгораться пламя подпространственного временного двигателя. Корабль Метью обдало жаром, он закрутился в потоке огня, силовых и временных полей. Дикая боль разлилась по телу... Он уже чувствовал такую боль раньше...

Вид довольного Декстера всё еще вызывал боль.

— Поздравляю — процедил Декстер, поправляя ленточку на своей груди. Ленту за случай под Онисом.

— С чем? — вздохнул Метью, и его заполнившееся морщинами лицо еще больше сморщилось.

— Тебя командируют, Метью. Теперь ты станешь тыловой крысой. Доктор Бено забраковал тебя по состоянию здоровья, Метью. Хватит того, что ты надоедал мне тут в течении последнего года.

— Твое новое назначение Шенпельская Комиссия по Биозалочке. КАПИТАН Метью Лайнс... — перебил ехидну-Декстера бригадир Бергольц.

— Ты должен прибыть в обучающий центр на Локме через десять дней. Да, — подмигнул бригадир — ты можешь быть свободен с сегодняшнего дня... Слетай домой и отдохни, старый друг...

Это правда, ему не терпелось попасть домой.

Дом...

Ему не терпелось попасть домой, и он торопил время. А сам перечитывал письма Рейги, что приходили ему солдатской почтой...

И это было такое счастье, когда он увидел свой покосившийся за последние пять вет дом, стоявший среди серых горинульсов. Он вдохнул их изумительный аромат.

На пороге дома играла маленькая девочка.

— Она, она.... — забилось сердце.

— Луизанна? — спросил он — я твой папа...

Из дома выбежала седая женщина...

— Мама, что это за дядя?

Он присмотрелся и обомлел. Как выросла Селезанна... Как выросла Селезанна и как она постарела... Его восемнадцативетняя дочь...

— Пап, — простонала она, замучено — давай в дом...

— Прости, меня, пап... — начала она, когда они вошли в дом — Я лгала тебе... Я не хотела тебе говорить... Я боялась тебе сказать... Мама умерла... Умерла, при родах... И... я говорю Луизанне… Что она моя дочь...

— Но письма... — пробормотал ошарашенный Лайнс.

— Я писала их, пап...

Он посмотрел на ту, что еще так недавно, казалось, была прыткой и глупой девчонкой. А теперь работала, не покладая рук, чтобы прокормить себя и свою сестру... И которая заменила ей мать… Он вспомнил Рейгу... Боль, неописуемая боль...

Боль проходит...

Боль... Боль проходит... Метью знал это... Боль проходит, чтобы иногда вновь взорваться в голове невыносимым, страшным взрывом, чтобы все тело вновь содрогнулось, и душа заметалась внутри... Боль проходит мучительно долго, но всегда возвращается и вся жизнь, это всего лишь ее порождение...

Когда боль стихла, Метью открыл глаза. Он сел и некоторое время просидел на корточках, приходя в себя. Вспышки и всполохи освещали все вокруг. Крейсер землян, висевший над его ботанолетом исчез, и виднелся лишь размытый и быстро исчезающий контур.

«Пронесло... — подумал Лайнс. — Похоже удача сегодня на моей стороне.»

Он включил тягу и через полчаса был в расчетной точке.

Пришла пора распечатать синий конверт. Он повертел его в руках и вскрыл. На пол вывалилась маленькая карточка. Лайнс поднес ее к глазам. Прямо на ней было написано: « Распылить груз 666 над поверхностью планеты… Земля. »

«Груз 666!!!»- он вспомнил те странные контейнеры, что грузили на все корабли. На всех на них был нарисован цветок запалия. Так это было биологическое оружие...

И тут он все понял. Вот для чего командование велело сместится по временной оси под углом 76 градусов... Его отправили в прошлое Земли... В ее недалекое надо думать прошлое. Он должен был уничтожить все население этой планеты до того, как оно расползлось ужасающим потоком по всей Галактике. И похоже, для пущего эффекта на задания были посланы все маленькие ботанолеты, что остались у командования. Если учесть последние события и то, что у Федерации осталось всего две планеты из 15 в прошлой бекаде, и из 45 в позапрошлой. Положение на фронте было действительно ужасающим... Кто-нибудь, да прорвется... Именно поэтому, у их командира находился случайник из штаба... Он, похоже, рассчитывал траектории кораблей...

Уничтожить! Уничтожить убийц... Убийц его народа... Метьюс включил форсаж на полную мощь. Он больше не жалел розалий. Он понял, что сделает... Он убьет людей... Он разрушит их дом... И закончит жизнь на этой планете. Зачем ему жизнь без корней, и листвы, лишь с вечной мукой и грустью?

Ненависть вновь вспыхнула в нем... Совсем, совсем, как тогда...

Совсем, совсем, как тогда...

Совсем как тогда…

Он готовился ко сну. Новая работа была не пыльной. Но он еще не привык к ней. Отдел по разработке и контролю рентордонов и шилкоперов. Целый день он воздействовал на контрольные группы разными спектрами излучений, а так же специальными растворами- катализаторами. В принципе, это сильно напоминало ему его институтскую работу, и ужасы войны обходили его стороной. Его живот вновь округлился, и нервы успокоились. Он даже имел время подработать, и отсылал деньги Селезанне при каждой оказии. И он гордился своим младшим сыном...

«Молодец» — вырвалось у него, когда он в первый раз увидел Мера на страницах газеты.

— Новое пополнение в штабе Северного Палисада — гласил заголовок.

Следующая статья рассказывала о битве под Ролде, которую выиграл молодой Лайнс, сменивший убитого бригадира Рейда. Рассказывали и о том, как Лайнса назначили бригадиром после боя за Нерон.

— Эй, Мет тебе почта — прокричал дежурный. И вошел, поставив на стол посылку.

— Что это? — спросил Метью себя.- Она от Мера!

Он открыл ее и увидел письмо лежащее на дне коробки и академическую шапку своего сына.

Дрожащими руками он вскрыл конверт. На стол вывалились густо исписанные листы. Исписанные красивым, каллиграфическим почерком Мера.

«Привет, пап. — начиналось письмо — Извини, что давно не писал тебе и маме, а также Саблезу с Селезанной. Просто писать письма нам не разрешено. Это письмо исключение, когда ты дочитаешь его, ты поймешь почему...

Ты, наверное, знаешь, что меня назначили бригадиром на Леру. К сожалению, я прибыл слишком поздно и не успел, как следует, подготовится к тому, что произошло потом. Земные войска подступили к нашему сектору, и мой второй Палисад сдерживает их уже две недели.

Но защитников почти не осталось. Нас все меньше и меньше... Сегодня остатки моих солдат попытаются выйти из блокады. Я рассчитал, если взорвать укрепления, разместив те заряды, что остались, по определенной схеме, то это вызовет волну плазмы с поверхности Леры, которая накроет флот землян, сосредоточенный в этом районе. Таким образом, мы замедлим продвижение землян, и на эвакуацию населения с ближайших планет будет больше времени.

Прости пап, прости, но это обязан сделать я. Много солдат погибло при обороне Леры. Очень много, пап. И это моя вина. Это мой долг.

Я знаю, ты простишь меня, ведь у тебя есть мама, есть Саблезу, Селезанна с Торсингом. Как я давно их не видел. Поцелуй за меня маму и передай привет Саблезу. И не давай Селезанне по полчаса висеть на болтофоне, а то привыкнет.

Ребята улетают, отдаю им посылку. Ты помнишь, как мне досталась эта шапочка? Оставляю ее тебе на память.

Пока, твой сын Мер»

Уничтожить их! Уничтожить убийц... Убийц его народа, его сына...

Метьюс летел к ненавистной планете и всматривался в ее голубой лик. Разве может голубая планета родить нормальную расу? Нет, не может...

Даже розалии не растут в свете их звезд и гибнут через пять часов. А их желтый карлик, что пытается как-то осветить эту никчемную планету? Он выделяет такое мизерное количество энергии, что будь ботанолет покрупнее, розалии не смогли бы его тянуть.

Корабль вошел в атмосферу и быстро снижался. Вот Лайнс остановил ботанолет на нужной высоте и его палец лег на кнопку распылителя. Вновь промелькнула перед лицом его семья. Его любимая Рейга, вечно веселый Мер, рослый и мужественный Саблезу, молодой Торсинг и поседевшая в свои 18 вет Селезана, крошка Луизанна.

— Я торопился... — прошептал он — Поверьте, я спешил...

Я торопился...

Он торопился. Сотни звездолетиков срывались с поверхности Земфы и устремлялись в небеса. Сотни звездолетиков несли тысячи семей... Тысячи семей из миллионов живших на Земфе.

После разгрома космического форта на Лере Земная Федерация лишь ненадолго притормозила. И сейчас была все ближе и ближе к Земфе. Лайнс воспользовался своим правом на отпуск. Короткий отпуск на шесть дней. Он пролетел на ботанолете Северного Палисадника до Цуке, с него пересел на шомполет до Кенги, там арендовал четырехместный штотолет и уже приближался к Земфе. Играла бравурная музыка, Дегенералс Фейс обсуждал с ведущим преимущества обороны трех центральных планет системы Дзита, вместо десяти заселенных. Он также ругал план молодого и неопытного бригадира Меррита Лайнса, который вместо того, чтобы сохранить форт на Лере в сохранности, взорвал его. Землян можно было бы выбить из форта, а построить новый форт будет дорого, да и времени, пожалуй, уже нет. «Да, — говорил он – этот любимчик журналистов показал свои истинные знания…»

И вдруг строгий голос комментатора объявил что-то. Смысл не сразу дошел до Лайнса...

— Сегодня в пятнадцать часов пополудни земные крейсера-бомбометатели, неожиданно зайдя в тыл наших частей, произвели обстрел ковровым бомбометанием планет Земфа, Кордина, Бернс, Лозария...

...Вот появилась точка на горизонте. Она была неестественно яркой и казалась такой живой... И тысячи кораблей, летели ему на встречу... А он один летел вниз и торопился... Торопился узнать...

И он стоял перед разрушенным домом и видел обгоревшие игрушки, что лежали в развалинах его дома, и видел выжженный парк горинульсов, что в самом начале весны потеряли теперь свой игольчатый наряд. Наряд, что так и не распустившись вспыхнул оранжевым пламенем, и опал в одно мгновенье...

Он торопился…

“Я торопился — шептал он, вглядываясь в поверхность Земли под ботанолетом — и тороплюсь... Чем мы лучше их... Мы так же готовы убить всю планету, как и они... Чем мы лучше их... Я готов убить их в логове, но разве эти люди виноваты в смерти моих сыновей и дочерей, моей жены?

Мы не лучше их, но... Я не смогу нажать на кнопку... Я не смогу убить миллионы людей одним нажатием кно...”

Его рассуждения прервал взрыв в кормовом отсеке, и аварийная сирена возвестила о неполадках. Метью выругался и бросился к сканеру. Над ним висел тот самый патрульный корабль, что так недавно Лайнс поспешил “похоронить”. Он вернулся!

Да, неисправность серьезна. Похоже, погибла добрая половина розалий, что питала корабль. Эх, если бы не эта дряхлая желтая звезда... Теперь его скорость упадет вдвое. Ему едва хватит мощности выбраться из атмосферы... Хотя есть средство. Скинуть контейнер и соответственно распылить его содержимое...

Нет! Он не сделает этого. Враг не под ним, а над ним и навел на него фотонные торпеды.

И тут горячий и противный пот прошиб Лайнса. Он понял. Он понял одно. Ему надо выбраться за пределы земной атмосферы. Ведь, если его корабль разлетится на тысячи кусков, то бактерии из контейнеров распылятся в атмосфере, как и хотело его командование. Большинство из них мгновенно сгорит, но в этом дьявольском коктейле есть и такие, что выживут. И убьют все живое вокруг.

— Что ты делаешь, [*плохой]!!! — закричал Метью, увидев, как земной крейсер запустил в него еще одну торпеду. Щиты не выдержат ее. Да что там, у него уже фактически нет щитов.

Оставалось мало времени. Вверх. Быстрее вверх. Пусть корабль взорвется, но там, наверху. Далеко над планетой. Надо успеть, пока торпеда не долетела до корабля. О, розалии, не подведите...

В начале было слово…

«...Пожалуй, самым впечатляющим достижением нашего века, стала разгадка тайны жизни на Земле. Доктор Коклюш из Института Временных Исследований объявил, что найдена точка, в которой зародилась жизнь на нашей планете. Этот маленький кратер находится на территории нынешней страны Зимбаба (континент Пафрика) и доказывает, что жизнь на нашу планету занес метеорит и, следовательно, она имеет не земное начало.

— Подумайте, — с улыбкой закончил свое выступление д.Коклюш — тысячи метеоритов летают во Вселенной и несут в себе искорки жизни. Тысячи крупинок жизни в поисках нового дома... Мы благодарны им. Прилетайте еще. »

М. Урен. Из журнала “Об этом...”. №1/2303 год.

[Великий 1]

говно-рассказ

[Рыцарь Отчаяния 14]

от нечего делать почитать можно

[Ямато 3]

А мне понравилось. Плюсанул. По этому рассказу можно составить короткометражку.

[щедрый я -алекс фокс 2]

говно-рассказ

я тебе минус хотел влепить за это, но лимит исчерпан.

аффтору жирный плюсище.

[Sacred Hunter 305]

При теме "aplitex" невозможно читать- глаза режет)

[Великий 1]

я тебе минус хотел влепить за это, но лимит исчерпан.

аффтору жирный плюсище.

А у меня еще не исчерпан ^4^ ^4^

[щедрый я -алекс фокс 2]

А у меня еще не исчерпан ^4^ ^4^

у меня тоже не исчерпан. прикинь