Перейти к содержанию

Про деву и Некроманта


Рекомендуемые сообщения

Добрый день.

Тут в чате разговор зашел о Деве и Некромантах.

В общем привожу в качестве забавного примера отрывок из книги Карины Деминой "Хельмова дюжина Красавиц"

0_d7190cc7162b10e1b72c574bf1055d1e_14769

  • — А что это вы все время пишете?
    Себастьян мысленно к вопросу присоединился, хотя, памятуя о находках в Эржбетиной комнате, ответ, кажется, знал.
    Эржбета книжечку закрыла и, прижав к груди, призналась:
    — Роман…
    — О любви. — Мазена произнесла это тоном, который не оставлял сомнения, что к романам подобного толка она относится, мягко говоря, скептически.
    — О любви. — Эржбета вздернула подбородок. — Об истинной любви, для которой даже смерть не преграда…
    — И кто умрет?
    — Одна… юная, но очень несчастная девушка, которая рано осталась сиротой… но и к лучшему, потому что родители ее не любили… считали отродьем Хельма… они сослали ее в старое поместье, с глаз долой… а потом вообще умерли.
    А вот это уже любопытно. Родители Эржбеты были живы, но, сколь Себастьян помнил, особого участия в жизни дочери не принимали.
    Почему?
    Долгожданное дитя… единственное…
    — И эта несчастная девушка, осиротев, попадет под опеку дальнего родственника… жадного и бесчестного.
    — Ужас какой! — сказала Лизанька.
    — И этот родственник отравит ее…
    — Лучше бы замуж выдал, — внесла коррективы Ядзита. — На юных всегда желающие найдутся, которым приданое не нужно, сами приплатить готовы…
    — Собственным опытом делитесь, милая? — Богуслава не упустила случая уколоть; но Ядзита лишь плечиком дернула.
    — Да! — Идею с неожиданным воодушевлением подхватила Иоланта, оторвавшись от серебряного зеркальца. — Он захочет ее продать! Юную и прекрасную!
    — Старику, — поддержала Ядзита. — Уродливому.
    — Горбатому.
    — И у него изо рта воняло… — Иоланта сморщила нос. — За мной как-то пытался один ухаживать… папенькин деловой партнер. Так у него зубы все желтые были, и изо рта воняло так, что я и стоять-то рядом не могла! А папенька все говорил, дескать, партия хорошая… Иржена-заступница, я как представила, что он меня целует, так едва не вырвало!
    — А вот у нас в Подкозельске…
    Но панночка Тиана осталась неуслышанной, да и то правда, где Подкозельску равняться с романтической историей о юной прекрасной девственнице, замученной жестоким дядюшкой.
    — И, понимая, что свадьбы не избежать… — Эржбета к постороннему вмешательству в сюжет отнеслась спокойно. Более того, воодушевленная вниманием, зарозовелась, в глазах же появился хорошо знакомый Себастьяну блеск. И это выражение некоторой отстраненности, будто бы Эржбета смотрит, но не видит, всецело ушедши в себя, — она выбирает смерть… и травится.
    — Крысиным порошком, — подсказала Тиана.
    — Крысиный порошок — это не романтично!
    — Зато действенно. Вот у нас в Подкозельске крыс завсегда порошком травят. А в позапрошлым годе мельничихина племянница полюбовнице мужа сыпанула. Из ревности. И та окочурилася… следствие было…
    — Уксусом. — Лизанька выдвинула свою теорию и для солидности добавила: — Папенька говорит, что женщины чаще уксусом травятся. Или еще вены режут…
    — Нет, уксус — это…
    — …не романтично.
    — Прозаично! — ввинтила Мазена, которая держалась с прежним отстраненным видом, но к разговору прислушивалась внимательно. — Пусть она использует какой-нибудь редкий яд…
    — Бурштыновы слезы…
    — У вас в Подкозельске знают про бурштыновы слезы? — Мазена откинула с лица длинную прядку.
    А глаза-то переменились: болотные, темные. Нельзя в такие смотреться, но и взгляд отвести выходит с трудом немалым.
    — А что, думаете, что раз Подкозельск, то край мира?! За между прочим, к нам ведьмаки приезжали с лекциями про всякое…
    — …бурштыновы слезы, пожалуй, подойдут, — сказала Эржбета, обрывая спор. — Редкий яд…
    — Лучше б она их своему муженьку подлила. — Иоланта вертела зеркальце, то и дело бросая взгляды на отражение свое. — А что? От слезок смерть естественной выглядит… мне мой кузен рассказывал, что на горячку похоже…
    — На чахотку, — уточнила Ядзита, перерезая тонкую черную нить.
    — Пускай на чахотку… главное, что муженек бы того… и все… а она жила б себе вдовой…
    — Нет. — Эржбета с подобным поворотом сюжета была категорически не согласна. — Моя героиня так поступить неспособна! Она юная! И очень-очень порядочная…
    — Ну и дура…
    — Не дура, просто… просто она на убийство неспособна! Она умрет накануне свадьбы… и ее похоронят в свадебном платье…
    — В белом?
    — Конечно, в белом! Я еще думаю, чтобы вокруг шеи стоечка… или сделать воротник отложным? И шитье, конечно…
  • — Талия завышенная…
    — И рукав двойной, я видела в журнале… очень красиво смотрится…
    — Кружевная оторочка по подолу…
    — А какая разница, в чем хоронить-то? — не удержался Себастьян, когда обсуждение не то свадебного, не то погребального наряда затянулось. — Платье и платье… беленькое и с рюшами…
    — Рюши — это дурновкусие! — решительно заявила Габрисия и, окинув панночку Белопольску насмешливым взглядом, передразнила: — Понимаю, что у вас в Подкозельске приличных женщин хоронят исключительно в платьях с рюшами, но здесь — дело иное…
    — Похороны, — Эржбета что-то черкала в книжице, — это важное событие в жизни. Ну и в книге, само собой. Нельзя подходить к нему спустя рукава.
    Действительно. С этой точки зрения Себастьян проблему не рассматривал.
    — А дальше-то что? — поинтересовалась Лизанька.
    — Дальше… дальше она встретит своего суженого… истинного… он — некромант. Молодой, но сильный…
    — Не надо молодого, лучше, чтобы постарше был и опытный.
    — Чем лучше? — возмутилась Лизанька.
    — Всем! Чтобы суровый и жестокий даже… и не очень красивый. Чтобы все его боялись. — Габрисия прикусила губку. — Да, все будут бояться и не поймут, что в глубине души он очень-очень одинок…
    — И тоскует!
    — По чем тоскует? — Себастьян старался быть серьезным.
    — По женской ласке, конечно! — На Тиану поглядели как на сущую дуру. — Все мужчины, даже очень суровые, в глубине души тоскуют по женской ласке…
    И, ободренная поддержкой, Эржбета продолжила повествование:
    — Он в городке проездом. Остановится ненадолго. И ему совершенно случайно понадобится свежий труп. Он тайно наведается на кладбище…
    …и, нарушив несколько статей Статута, в совокупности своей дающих от семи до пятнадцати лет каторги без права досрочного выкупа, самовольно раскопает могилу.
    — …вскроет склеп, — сказала Эржбета. — Будет ночь. И полная луна воцарится в небе. Мертвенный свет ее проникнет сквозь окна…
    — Зачем в склепе окна? — Себастьян все же не удержался.
    — Какая разница?! Может, заглянуть кому понадобится… или выглянуть, — отмахнулась Иоланта. — Бетти, не слушай эту дуру. Рассказывай… я так и вижу, как свет проникает… а она лежит в гробу, вся такая прекрасная… в свадебном платье…
    — И бледная…
    — И юная… несчастная… и он не устоит…
    — Извращенец. — Себастьян поерзал и поспешно добавил: — А что, если прямо там и не устоит, то точно извращенец. Вот у нас в Подкозельске был один, который могилки раскапывал. Нет, не некромант, а так… ненормальный. И главное, что ни бабами, ни мужиками не брезговал.
    — Жуть какая!
    Красавицы переглянулись и одновременно пожали плечами, верно решив про себя, что в страшный город Подкозельск они не заглянут.
    — Он не в том смысле не устоит, — внесла ясность Эржбета. — В том очень даже устоит… сначала устоит, а потом… в общем, он влюбится. И вольет в нее свою силу, захочет, чтобы ожила… а она оживет…
    …это вряд ли.
    Будь в гостиной Аврелий Яковлевич, он бы сумел объяснить, почему невозможно поднять труп одним желанием, сколько силы в него ни вливай.
    — Нет, так просто не интересно. — Мазена щелкнула пальцами. — Надо, чтобы как в сказке! Он ее поцеловал!
    Себастьян мысленно, но от всей души посочувствовал несчастному, суровому, но очень одинокому и явно истосковавшемуся по бабам некроманту, которому придется целовать труп трехдневной давности.
    — Да! — Идея Мазены красавицам пришлась по душе. — Он трепетно коснется мертвых губ ее…
    …вдохнет запах тлена и бальзамического масла.
    — И вглядывается в прекрасное лицо…
    …подмечая бледность его, синеву трупных пятен и блеск воска, которым натирали кожу. В воображении Себастьяна несчастный некромант уже убедился, что не настолько он одинок, а по женской ласке и вовсе не тоскует, и попытался отстраниться. Но красавицы были беспощадны в своем неистовом желании устроить его личную жизнь.
    — Он замрет, до глубины души пораженный неземною ее красотой…
    …извращенец.
    Некромант с Себастьяном не согласился, но послушно уставился на тело, оценивая изящество форм. Девица, как и положено приличному покойнику, лежала смирно, не возражая против
  •  
    этакого внимания.
    — А потом… потом он все-таки поцелует…
    Высказав все, что думает об этаких женских фантазиях, матерый некромант поцеловал-таки красавицу в восковую щеку. И, торопливо отстранившись, вытер губы.
    — В губы… — Красавицы были непреклонны.
    — Может, — попытался вступиться за несчастного Себастьян, — в губы не надо?
    Его не услышали.
    И некромант, изрядно побледневший от открывавшихся перспектив, торопливо чмокнул покойницу в губы. Та, естественно, не пошевелилась.
    — Это будет долгий поцелуй…
    …некромант оглянулся на Себастьяна в поисках поддержки, но тот лишь руками развел: мол, ничем-то помочь неспособен.
    И бедолага, подчиняясь женской воле, приник к губам…
    — …он будет длиться и длиться…
    Некромант зеленел, но держался… Покойница лежала смирно.
    — …длиться и длиться… — В приступе вдохновения Эржбета воздела очи к потолку. — Целую вечность…
    Меж тем в Себастьяновом воображении некромант, благо матерый, опытный и с нервами крепкими, что корабельные канаты, постепенно осваивался. И вот уже на высокую грудь покойницы легла смуглая пятерня.
    Нет, определенно извращенец!
    Некромант лишь плечами пожал: не он такой… жизнь такая.
    — И он почувствует, как ее губы дрожат…
    …не чувствовал, но, не прерывая поцелуя, вполне профессионально обшаривал тело, попутно сковыривая с платья жемчужинки, которые исчезали в широком рукаве.
    Это не некромант, а мародер какой-то!
    Впрочем, что Себастьян в некромантах понимает? Да и… должна же у человека быть материальная компенсация полученной в процессе творчества моральной травмы? Меж тем некромант увлекся, но отнюдь не поцелуем, и не заметил, как темные ресницы покойницы дрогнули. Он опомнился, лишь когда тонкие руки обвили шею… острые коготки нави распороли и кожаную куртку, и рубашку, и темную шкуру некроманта. Тот попытался было вывернуться, но покойница держала крепко.
    И губы раздвинула, демонстрируя острые длинные клыки.
    — …она открывает глаза…
    …черные из-за расплывшихся зрачков…
    — …и тянется к нему…
    …к шее, движимая одним желанием — вцепиться в нее, глотнуть свежей горячей крови. Некромант, все же матерый, а значит, бывавший во всяких передрягах, почти выворачивается из цепкого захвата, одновременно вытягивая из левого рукава осиновый кол…
    — Тянется… — Кажется, на этом моменте вдохновение все же покинуло Эржбету, и она огляделась в поисках поддержки, которую получила незамедлительно:
    — И видит его!
    …в Себастьяновом воображении навь давным-давно жертву разглядела, оценила и почти распробовала на вкус. И от осинового кола отмахнулась играючи, только руку перехватила, сдавила до хруста в костях.
    Некромант же зубы стиснул. Помирать просто так он не собирался, а потому, отринув всякое уважение к покойнице, которая, говоря казенным языком, выказывала реакции, несовместимые с человеческой сущностью, вцепился в волосы и приложил прекрасным лицом о край саркофага.
    Навь взвизгнула не то от обиды, не то от боли и руки разжала… Впрочем, сопротивление ее лишь распаляло. Поднявшись в гробу, она села на пятки, широко разведя колени. Острые, посиневшие, они разорвали платье, которое повисло грязными пыльными лоскутами. Навь выгнула спину, опираясь на полусогнутые руки, и черные кривые когти оставили на камне длинные царапины. Змеиный язык скользнул по губам… Навь зашипела и, покачнувшись, плавным движением соскользнула на пол. Она приближалась на четвереньках, медленно, и точеные ноздри раздувались, вдыхая сладкий запах крови.
    — Видит… и влюбляется!
    — Да, — подхватила Эржбета, — с первого взгляда!
    Навь остановилась и озадаченно моргнула. Потрясла головой, силясь избавиться от противоестественных для нежити эмоций.
    Но куда ей против красавиц?
    — Она видит истинную его суть…
    Нежить кивнула — видит. И суть, и серебряный стилет, в руке зажатый, и желание этим стилетом в честную навь ткнуть. А за что, спрашивается? Она ж не виновата, что этот извращенец целоваться полез?
    — И суровую мужскую красоту, — поддержала фантазию Иоланта.
    Склонив голову, нежить послушно разглядывала несколько помятого некроманта. Тот же не спешил убрать клинок.
    — …и одиночество… она сердцем понимает, насколько он одинок…
    Сердце нави было столь же мертво, как она сама. Но нежить послушно порадовалась: с двумя некромантами справиться ей было бы куда сложней.
  • — Эти двое предназначены друг другу свыше…
    …нежить охотно согласилась и с этим утверждением: ужин, предназначенный свыше, пусть и не столь романтично, но практично до безобразия.
    Некромант, уже наученный горьким опытом воплощения чужих фантазий, лишь хмыкнул и послал нави воздушный поцелуй. Та оскорбленно отшатнулась; а в следующий миг бросилась на человека, норовя подмять его под себя…
    — …и руки ее обвили шею…
    …некромант захрипел, но силы духа не утратил и, перевернувшись, навалился на навь всем своим немалым весом…
    — …а губы коснулись губ…
    …клацнули клыки…
    — И она со всей страстью юного тела откликнулась на его поцелуй.
    Нежить всхрапнула, попытавшись избежать этакого сюжетного поворота, но делать было нечего.
    — В ее животе разгорался пламень любви…
    …навь ерзала, не смея прервать поцелуй, и одновременно попискивала, аккурат как трактирная девка, зажатая в уголке нетрезвым клиентом.
    — …снедая всю ее…
    Некромант старался, видимо осознав, от чего будет зависеть и его жизнь, и здоровье.
    — Он же, неспособный справиться с собой, сорвал с нее одежды…
    …лохмотья платья полетели на пол, обнажая угловатое, жилистое тело нави, и гривку темных волосков, что пробилась вдоль хребта, и черничную прелесть трупных пятен, и швы, оставленные бальзамировщиком.
    — …и опрокинул на пол!
    Красавицы слушали Эржбету, затаив дыхание.
    Нежить, и без того лежавшая на полу, уже и не скулила, но лишь мелко, судорожно подергивала когтистою ногой.
    — Он же снял с себя рубаху, обнажив мускулистый торс…
    …торс уже был изрядно расцарапан, но на нежить впечатление произвел. Она даже замерла, вперив в некроманта немигающий взгляд черных глаз.
    — …орудие его мужественности грозно вздымалось! — меж тем продолжила Эржбета.
    Некромант покосился на клинок, зажатый в кулаке, и, отбросив, покраснел.
    — …готовое погрузиться в трепетные глубины невинного девичьего тела…
    Навь, видимо, тоже вспомнила, что умерла девственницей, хрюкнула и торопливо сжала колени. Себастьян от души и ей посочувствовал: все-таки с приличной нежитью так не поступают.
 
 
 
Ну и тд. и тп.
 
Не ради лайков, а хайпа для...
Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете написать сейчас и зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, авторизуйтесь, чтобы опубликовать от имени своего аккаунта.

Гость
Ответить в этой теме...

×   Вставлено с форматированием.   Вставить как обычный текст

  Разрешено использовать не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отображать как обычную ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставлять изображения напрямую. Загружайте или вставляйте изображения по ссылке.

×
×
  • Создать...